Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
Кирпичникова раздражало все вокруг. Все было не так, как ему представлялось в те часы, когда он агитировал своих сослуживцев поднять восстание. Восстание они подняли, и что же теперь? Вместо решительных действий какая-то говорильня! И это при том, что накал революции явно идет на убыль! Людей на улицах нет, флаги и транспаранты в Таврическом саду лишь хлопают на ветру, сиротливо подражая яростным овациям, которые звучали там еще вчера днем.
Но разве может все так закончиться? Разве долгожданная революция обернется лишь долгим и протяжным паровозным гудком, в который уйдет весь пар народного гнева и который оставит после себя пустой котел, а паровоз революции так и останется на тупиковой ветке истории? Нужно же что-то делать, в конце концов!
Именно с такими настроениями шатался Тимофей Кирпичников по коридорам Таврического дворца, когда услышал о том, что формируются агитационные бригады для выезда на улицы Петрограда. Он поспешил принять участие в этом деле, поскольку это было хоть какое-то, но дело.
И вот уже час колесили они по улицам столицы, но, к разочарованию Кирпичникова, не выбегали им навстречу радостные толпы, не спешили по их призыву к Таврическому дворцу, да и вообще, по большому счету, никак не реагировали. Лишь выглядывали из окон испуганные люди, лишь в подворотнях торопились закрыть ворота дворники, лишь свистел ветер в изгибах крыш и в водостоках.
– …граждане Свободной России! По распоряжению Временного комитета депутатов Государственной думы и Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов…
Внезапно Тимофей услышал какой-то новый звук, основательно забытый за эти несколько дней.
– Погоди-ка…
Кирпичников положил руку на плечо кричавшего в рупор и прислушался. Где-то пели. Причем пели не ставшие уже привычными революционные песни, исполняемые разрозненным многоголосием, когда, что называется, кто в лес, кто по дрова. Нет. Пели громко и слаженно. Пели так, что любой, кто хоть единожды слышал такое, сможет сразу сказать – это поет маршевая колонна солдат и поет именно во время марша, на ходу, четко попадая в ритм размеренных шагов движущегося солдатского строя. И тут звук стал четче, и Тимофей к ужасу своему разобрал слова песни.
Твёрд наш штык четырехгранный,Голос чести не замолк,Так пойдем вперед мы славно,Грудью первый русский полк…
Тимофей стал пробираться по кузову к кабине шофера, но сделать ничего не успел – их грузовик выскочил на Вознесенский проспект и очутился прямо перед марширующей колонной, которая как раз выходила на проспект.
– Преображенцы! – Кирпичников взвизгнул и заколотил по крыше кабины грузовика. – Поворачивай! Живее!
Перепугавшийся шофер начал крутить баранку, но вывернуть до конца не сумел, и грузовик со всего размаха врезался в стену. От удара Тимофей вылетел из кабины и перекувыркнулся по мостовой. Дивясь, что ничего себе не сломал, Кирпичников устремился вслед за выпрыгнувшими из кузова агитаторами, которые спешили завернуть за спасительный угол и скрыться. А сзади звучало громовое:
Государям по присягеВерным полк наш был всегда,В поле брани не робея,Грудью служит он всегда!
Петроград. 28 февраля (13 марта) 1917 года
Полковник Кутепов шагал впереди роты лейб-гвардии Преображенского полка. Звучал полковой марш, эхом отдававшийся от стен притихшего города. Преображенцы пели его с воодушевлением, и было видно, как наполняются торжественностью их лица, как уходит из них безнадега, как появляется что-то такое, что невозможно описать никакими словами, но которое вместе с тем ясно говорит – солдаты устали отступать и устали бояться завтрашнего дня. Было ясно – наступает решающий день. А потому слова полкового гимна пелись ими не голосом, а сердцем самим, самой душой солдатской.
Знают турки нас и шведы,И про нас известен свет.На сраженья, на победыНас всегда сам царь ведет!
И развевалось впереди строя знамя лейб-гвардии Преображенского полка. И играл полковой оркестр. И было ощущение, что идет по улице не жалкая рота, а весь тот полк, гвардейцы которого воюют на фронте, не прячась и не кланяясь врагу. И пусть их сейчас не так уж и много, но у них на этих промерзших улицах свой фронт и свой долг перед Отечеством.
Славны были наши деды,Помнят их и швед, и лях.И парил орёл победыНа полтавских на полях!
Когда к нему ночью пришел поручик Сафонов с идеей переагитировать музыкантов полкового оркестра, Кутепов сначала отнесся к этой инициативе довольно скептически. Вояки из музыкантов оркестра были, как говорится, еще те и мало чем могли помочь в случае серьезного штурма, разве что поставить их на второстепенные участки. Так что, отправляя Сафонова с группой солдат в казармы полка, он, вместо оркестра, дал приказ доставить полковое знамя, да и то лишь для того, чтобы революционно настроенная публика с ним чего-нибудь нехорошее не сотворила. Ну, а оркестр… На него полковник согласился только для того, чтобы Сафонов прекратил забивать ему голову и не мешал думать над их отчаянным положением.
Знамя их полка пленяетРусский штык наш боевой.Он и нам напоминает,Как ходили деды в бой.
А вот идея с торжественным проходом по улицам Питера пришла ему в голову уже после телеграфных переговоров с великим князем Михаилом Александровичем, когда тот сообщил полковнику о том, что он назначается временным главнокомандующим столичного округа и комендантом Петрограда. Причем основная цель такого марша с песней и оркестром была более чем прозаичной – Кутепов собирался произвести впечатление на части, находящиеся в Адмиралтействе и лично на генерала Хабалова. Он рассчитывал на то, что такое эффектное появление облегчит ему агитацию одних и отстранение от командования другого. И вот теперь, оглядываясь на окна, на высовывающиеся с балконов и из подворотен головы, на то, как светлеют лица и как появляется надежда, полковник считал идею поручика Сафонова не просто удачной, а исключительно превосходной.
Твёрд наш штык четырехгранный,Голос чести не замолк,Так пойдем вперед мы славно,Грудью первый русский полк…
Внезапно из-за угла выскочил обвешанный красными транспарантами грузовик. В кузове что-то закричали, и какой-то унтер начал колотить кулаком по крыше кабины. Машина вильнула, и не успел Кутепов вытащить свой наган, как грузовик со всего разворота впечатался в стену дома. Из кузова горохом повалились какие-то расхристанные личности и, спотыкаясь, побежали к углу дома.
Идущие впереди преображенцы сопроводили это происшествие смехом и свистом, а задние ряды продолжили петь:
Государям по присягеВерным полк наш был всегда.В поле брани не робея,Грудью служит он всегда!
И, уже проходя мимо поверженной машины, солдаты лейб-гвардии Преображенского полка с особым воодушевлением допели:
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
